Вчетвером 4G вчетверо дешевле

Игорь Щёголев, министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации, рассказывает в интервью порталу ТАСС-Телеком о задачах консорциума "большой четверки" в развитии LTE, перспективах фиксированной связи, о первых месяцах  работы доменной зоны "РФ" и о том, почему печатная пресса будет существовать всегда.

- Неделю назад на телекомуникационном рынке произошло знаковое, на наш взгляд, событие. Четыре крупнейших оператора-конкурента "МТС", "Билайн", "Мегафон", "Ростелеком" проявили общую волю к созданию инфраструктуры для сетей будущего – сетей 4G Такое ощущение, что не все осознали революционность этого шага…

- В декабре прошлого года ГКРЧ предложила операторам связи изучить вопрос внедрения перспективных технологий и представить нам свои предложения. Сразу несколько крупных игроков рынка сказали, что готовы помочь государству в расчистке частот.

Стало понятно, что интерес общий, а суммы таковы, что одному даже очень крупному игроку с этими расходами не справиться. Нужно ведь не только изучить, какое оборудование требуется к замене, но, по сути, и профинансировать его производство и установку – а именно такая модель обсуждается – то все согласились, что это возможно только коллективными усилиями.

Не так просто найти модель механизма государственно-частного партнерства, которая гарантировала бы при этом частным инвесторам, что они получат тот ресурс, на который рассчитывают.

В итоге "Ростелеком", "Мегафон", "МТС" и "Билайн" образовали временный консорциум, который и будет формировать предложения по внедрению сетей 4G.

Операторы у нас рыночные товарищи, у них сильные юридические службы, им по силам сформировать многостороннее соглашение между участниками рынка, Министерством обороны, Минкомсвязи - так, чтобы каждый понимал четко свою ответственность и свои права. Но это уже будет второй этап. И не в этом задача созданного консорциума. Его задача – изучить всю ситуацию и показать точные цифры затрат. И примерный график: в такие-то сроки требуется заменить такое-то оборудование и обойдется это в такую-то сумму.

Что дальше? А дальше, естественно, этот ресурс будет выставлен на конкурс, и уже по конкурсу будет определено, кто станет участником этого проекта. Конкурсным условием как раз будет предусмотрена та модель, которую и должны сейчас наши крупные игроки придумать. И тот, кто будет претендовать на получение этих ресурсов, должен будет инвестировать деньги в конверсию.

-То есть можно представить, что кого-то из нынешних игроков не окажется после конкурса среди участников проекта…

-Стараюсь избегать частицу "не", потому что она сразу отсекает какие-то возможности. Позиция государства в данном случае абсолютно открытая. Все, кто будет соответствовать условиям и проявит заинтересованность и принесет деньги, сможет претендовать на использование этих частот.

В данном случае, мне кажется, куда важнее говорить о том, что в действительности произошло на прошлой неделе: создание принципиально новой модели работы телекоммуникационного рынка, которая в полной мере учитывает и ограниченность частотного ресурса, и тот факт, что в новые технологии требуется вкладывать все больше денег. К тому же модель монетизации принципиально меняется: за все большие вложенные деньги операторы получают все меньшую отдачу от передачи голоса, и, наоборот, для передачи данных требуются все большие скорости и опять-таки снижение тарифов.

И как раз крупнейшие игроки рынка пришли к осознанию того, что дальше двигаться экстенсивным путем уже нельзя. Очевидно, нерентабельна ситуация, когда на одном пятачке земли стоят три-четыре вышки, на которых сидят аналогичные базовые станции, а к этим вышкам подведены соответственно три или четыре линии связи и стоят еще три-четыре генератора. К тому же чтобы проложить линии связи и энергетику, нужно было пройти по определенным землям и договориться о сервитутах и так далее, и так далее, а потом это еще нужно обслуживать и ремонтировать, в том числе жарким летом или в морозы. Это все по деньгам отнюдь не детская история, которая уже всем влетает в копеечку, а копеечку компании начали считать.

Операторы понимают, что биться друг с другом путем строительства параллельных и по большому счету идентичных сетей связи трудно, нужно конкурировать за счет услуг.

Значит, будет инфраструктурная компания, которая построит сеть, решит частотный и другие вопросы, а остальные приходят и на этой сети оказывают услуги – и сами платят компании за инфраструктурную услугу. И дальше конкурируют за потребителя своим контентом – новыми продуктами, очищенными, не пиратскими, новыми пакетами услуг, новыми тарифными планами. При этом тарифы, думается, все-таки будут иметь тенденцию к уменьшению, потому что если раньше каждый должен был вернуть свои затраты, то сейчас эти затраты в 4 раза меньше – соответственно количеству игроков, вошедших в консорциум.

Это означает, что можно быстрее строить сеть, потому что затрат меньше, а потом еще и появляется экономия на операционных расходах. То есть это очень прогрессивная модель, при этом она – результат диалога. Когда речь зашла о партнерстве – сначала между государством и операторами, затем об объединении компаний для решения этих вопросов в диалоге с государством - вот и появилась такая интересная прогрессивная модель. И, кстати, не так много стран, где она действует, но за этой моделью, конечно же, будущее, в силу ее рационального подхода.

-Участие "Ростелекома" с его государственным капиталом облегчает решение этой задачи или без него остальным игрокам было бы проще договориться?

-В данной ситуации как раз государственный пакет акций "Ростелекома" не принципиален. Это точно такой же игрок рынка, как и остальные, но у него есть несомненное преимущество – большая разветвленная магистральная сеть и, соответственно, это тоже вопрос скорости строительства новых сетей. Понятно, что в таком партнерстве сети будут строиться скорее, и роль "Ростелекома" как раз отлична тем, что эта компания имеет свою очень серьезную инфраструктурную базу.

-У Вас были многочисленные переговоры в Европе по поводу унификации тарифов роуминга. Насколько реально там заинтересованы идти навстречу? Вряд ли они легко откажутся от сверхприбылей по роумингу…

-Конечно, ни одна компания не заинтересована терять какие-либо доходы. У европейских операторов одна игра на своем поле, и немножко другая, когда они выходят в третьи страны. Естественно, что регулятор внутри Евросоюза поставил им такие условия, что сопротивляться трудно. Поэтому у европейских компаний есть соблазн получить недополученные доходы, отыграться на игроках из других стран, в частности, из России.

Поскольку это централизованное европейское решение, то и диалог предпочтительнее вести не с партнерами на двусторонней основе /что мы все равно делаем на всех наших переговорах/, а с Брюсселем, на который они все кивают.

Там, в Брюсселе, мы и решили проверить их политическую волю, и тот факт, что наша инициатива не была отвергнута, а взята на изучение, это уже дорогого стоит. При этом одним из наших аргументов стал тот факт, что европейцы тоже оказываются в аналогичной ситуации, когда вынуждены переплачивать за роуминг, выезжая в ведущие туристические страны за пределы единой Европы.

И если мы создадим прецедент решения этого вопроса между Россией и Европейским союзом, нарисуем убедительную, экономически привлекательную модель, то мы вполне сможем выйти с этой инициативой в Международный союз электросвязи.

Там в принципе вопросами роуминга занимаются, но без конкретики, поскольку моделей пока нет. Если мы покажем, что такие модели возможны, то не исключено, что они смогут применяться и европейцами в их взаимоотношениях с третьими партнерами. По большому счету мы объясняем европейцам, что их интерес в этом тоже есть.

-И на ком тогда им отыгрываться, если не на третьих странах?

-Ни в одном законодательстве ни одной страны нет четкого определения понятия роуминга. Как только мы поймем, что это всего-навсего плата за право использовать свой номер в чужой сети, то сразу станет понятно, что вряд ли это та услуга, которая может стоить кратно дороже домашнего тарифа от местного оператора. И сознание этого вписывается в общую тенденцию развития тарифной политики на рынке телекоммуникаций. Не на роуминге надо сильно зарабатывать, наоборот, приняв более прозрачные модели для абонента, можно повысить его лояльность. Это в значительной степени борьба за укрепление позиций на рынке путем снижения тарифов. А потери операторы должны компенсировать за счет расширения объема и номенклатуры услуг. Например, внедряя услуги связи третьего поколения.

-Будут ли на законодательном уровне изменяться правила внутрисетевого роуминга?

-В наших нормативных правовых актах нет понятия внутрисетевого роуминга. Создана рабочая группа, в которую вошли представители Минкомсвязи, Роспотребнадзора, Роскомнадзора, Минэкономразвития, ФСБ, МВД и операторов подвижной связи. Вместе мы занимаемся подготовкой поправок в действующее Постановление Правительства № 328 "Об утверждении Правил оказания услуг подвижной связи" с учетом практики его применения. Надеемся, что это будет современное решение, отвечающее интересам абонентов и отрасли.

-Вопрос, который занимает многих, с известной ностальгией наблюдающих, как сотовая трубка в кармане все больше вытесняет старый добрый телефонный аппарат с проводом. Кому-то еще нужна фиксированная связь? И какие у нее перспективы развития?

-Есть случаи, когда фиксированная связь вообще незаменима. К примеру, для сверхоперативных служб, вневедомственной охраны, проводного Интернета. Хотя в известной степени по инерции, но именно фиксированная связь остается базовой. Впрочем, когда происходят разного рода технические накладки или пиковые нагрузки, то, например, о наличии таксофонов в здании аэропортов никто не вспоминает, все жалуются, что не работает сотовая связь. В этом смысле в сознании людей смещение уже произошло: базовой все считают как раз сотовую связь, а не фиксированную.

С точки зрения технологий это уже равноценные услуги, а по мере того, как будут развиваться беспроводной интернет, мобильная передача данных, то станет понятно, что это тоже такая же равноправная услуга, которая потребует и определенных корректировок, в том числе с точки зрения законодательства.

Но, безусловно, учитывая размер нашей страны, есть много населенных пунктов, где единственным способом выхода во внешний мир остается фиксированная телефонная, таксофонная связь. Сейчас перед нами стоит задача – и ею мы занимаемся, - сделать так, чтобы это была не просто телефонный аппарат, но пункт получения полноценных современных телекоммуникационных услуг. Это будет следующим этапом развития универсальной услуги.

Проводная связь никуда от нас не денется, она остается самой надежной и позволяет даже в самых сложных ситуациях обеспечивать контакты между людьми. Фиксированная связь будет модернизироваться, предоставлять все больший спектр услуг, в том числе для других операторов связи.

А вообще говоря, в скором времени разделение на виды связи исчезнет вообще, так как мы движемся к конвергенции услуг и сетей.

-В проводной связи национальным чемпионом как раз является "Ростелеком". Частные компании не идут в фиксированную связь…

-Частные не идут в фиксированную, потому что дорого. Надо строить колоссальную инфраструктуру, ее поддерживать. Частные компании, чтобы не быть зависимыми от конкурентов, все равно прокладывают магистральные линии – для своих базовых станций сотовой связи, которые всегда выходят в кабель. Но одно дело проложить магистральную линию связи, а другое – заниматься последними милями и выстраивать инфраструктуру. Так что частные просто приходят с новыми услугами типа Triple Play - оптический кабель, интернет и телевидение. Но для них традиционная фиксированная связь - не очень интересная задача, особенно когда речь идет о том, чтобы охватить этой связью всю страну, а не только какой-то богатый микрорайон или коттеджный поселок. Это нормальное явление на рынке.

-Как вы оцениваете первые месяцы работы кириллической доменной зоны ".РФ"? Достигнуты ли поставленные цели? Не пришло ли разочарование от скандалов?

-Сначала цифра. После открытия регистрации 11 ноября 2010 года зарегистрировано более 776 тысяч доменных имен на русском языке. Когда я увидел недавно у российского биатлониста винтовку с интернет-адресом одного благотворительного фонда на кириллице ".РФ", понял, что мы не зря поработали. К сожалению, не все могут в нашей стране ловко транскрибировать русские слова на латынь, поэтому мы рады, что дали возможность писать их кириллицей.

До нас такого рода задачу никто не решал, вплоть до технических инженерных деталей - чтобы машины, приученные к английскому, научились читать чужой шрифт. До сих пор машинный язык везде был английский. Теперь там, внутри программ, приходится читать и по-русски. Потом, после русского придут другие языки. И те, кто придут за нами, уверен, не будут делать тех ошибок, которые делали мы.

Даже сам диалог с ICANN – большая серьезная история, признание того, что интернет перестал быть делом одной культуры. Это глобальный большой интересный проект, в котором должны учитываться права всех культур. Случилась даже если не культурная революция - в хорошем смысле слова – то все равно преодоление большого культурного барьера. И Россия была первой, кто этот барьер взял, этого никто из истории не вычеркнет. А те трудности, которые были, дискуссии - они связаны с проблемой киберсквоттерства.

Хочу напомнить, что государство впрямую не влияет на решение тех или иных вопросов внутри или вокруг интернета. И не только наше государство. Ни одно – кроме американского, потому что министерство торговли США имеет соответствующий контракт с компанией ICANN. Ни у одного государственного органа ни в одной стране нет прямых рычагов для управления теми процессами, которые происходят с интернетом. Мы как раз говорим, что, может быть, и было бы неплохо, чтобы они появились, эти рычаги. Ведь интернет – это не просто база данных или обмен развлекательной информацией, это технология, на которую сейчас завязаны очень многие механизмы, в том числе государственного управления, управления экономикой, вопросы общественной безопасности и так далее. Это среда, в которой есть свои проблемы – борьбы с преступностью, с экстремизмом, терроризмом, детской порнографией и так далее.

Невозможно методом частных компаний эти проблемы победить. Если надо применять какие-то меры пресечения, то это могут сделать только государства. Пока они между собой не договорятся, зло в интернете не победить. Это наше видение, мы на этом настаиваем, и у нас есть много сторонников в мире.

То, что на последней конференции Международного союза электросвязи в Гвадалахаре в результате бурных дискуссий была принята резолюция о праве государств влиять на развитие интернета – это в значительной степени заслуга российской стороны. Не всем это нравится, понятное дело, но это наша позиция, мы открыто об этом говорим.

По состоянию на сегодняшний день, однако, государство на процессы в интернете не влияет, и когда мы работали с координационным центром национального домена интернета в нашей стране, мы искали решения, которые позволили хотя бы ограничить киберсквоттерство. Поэтому ввели предварительную приоритетную регистрацию для органов госвласти, для зарегистрированных товарных знаков.

Конечно же, по ходу – народ у нас сообразительный – стали проявляться случаи киберсквоттерства. У нас нет рычагов и нет государственных документов, которые уполномочивали бы нас напрямую заниматься коррекцией этого процесса. Мы ограничивались тем, что советовались с экспертами интернета, что можно было бы сделать, чтобы хотя бы какую-то часть добропорядочных пользователей оградить от явлений киберсквоттерства. Рецептов в мире в принципе не существует. Одно из введенных правил – если в течение года после регистрации имя не используется в зоне ".РФ" оно будет заново выставляться для приобретения.

Понятно, что споры есть. Но давайте не драматизировать, а оперировать реальными цифрами. В государстве такие вопросы решаются через суд. У нас зарегистрировано более 770 тыс доменных имен. Случаев, когда вокруг того или иного домена возникает судебный спор – считанные десятки. Очень малый процент. Это даже не статистическая погрешность. Безусловно, нарушения есть, с ними надо бороться, несколько дел находятся в ФАС, есть законодательные механизмы, как с ними бороться, что делать. Но несопоставимо класть на чаши весов значение большого проекта ".РФ" и те единичные негативные явления. Их устранение – вопрос сообщества. Тут не очень правильно адресовать претензии государству, потому что государство, повторюсь, не имеет рычагов прямого влияния на эти процессы.

Словом, хотя и были некоторые отрицательные моменты, но в целом первые месяцы работы кириллической доменной зоны радуют, конечно.

-Вопрос от старшего поколения журналистов, воспитанного в сознании своей общественной миссии быть качественным проводником между властью и народом. Налицо рост количества мегабайтов информации, передаваемых современными технологиями. Вас как главу ведомства, в названии которого слово "коммуникации", очевидно, объединяет и технологии, и общественный диалог, не может, конечно, не заботить, что доброго и вечного несут в себе эти мегабайты. На Ваш взгляд, общая тенденция к цифровизации, дигитализации сознания не означает ли смерть классической журналистики? Словом, ничего личного, чисто информационный бизнес...

-Гибель прессы предсказывали давно, даже называли даты выхода последнего номера печатной газеты. Но пока мы видим, что аудитория остается верной газетам и журналам. Нетбуки и планшетники до сих пор не смогли полностью вытеснить книги. Точно так же и пресса будет существовать, потому что всегда будут читатели, которые предпочитают "живое" чтение, любят подержать в руках газету или книгу.

Конвергенция – это закономерный путь развития современной прессы. Этот процесс заставляет журналистов повышать свой уровень профессионализма, становиться более универсальными, чтобы оставаться конкурентоспособными. Цифровые технологии упрощают системы управления предприятиями СМИ, существенно уменьшая издержки на менеджмент редакций. Журналистика никак не может "погибнуть" из-за ИТ, поскольку это понятия из разных областей и категории разного порядка. К тому же, пожалуй, ни одно технологическое достижение не смогло полностью уничтожить предшествовавшие технологии. Например, люди использовали сани и после изобретения колеса, фотография не смогла "убить" живопись, а телевидение – кинематограф.

- Игорь Олегович, благодарим за интервью.