Непраздничные мысли российских академиков о юбилее
"Никогда мы не отстанем навсегда"
Интервью нобелевского лауреата академика РАН Жореса Алфёрова
- Полёт Гагарина – это был огромный праздник, естественно, для всех. Я думаю, все прекрасно помнят, как вся Москва вышла на улицы, и вся страна вышла на улицы и праздновала это событие.
И теперь мы знаем, насколько великим оно было и на самом деле. Сегодня информационные области, интернет, электронная почта, мобильная телефония используют, прежде всего, космические технологии. Тем самым они демонстрируют, что без космических исследований не было бы современных информационных технологий. Но искренне жаль, что часто не мы получаем огромные финансовые дивиденды от развития этих технологий.
- Например?
- Одним из первых применений полупроводниковых гетероструктур, которыми я занимался и за которые получил и Нобелевскую премию, и другие награды, были солнечные батареи на гетероструктурах, которые стали широко применяться где-то в 1973-1974 годах. И вот в то время, когда американцы в этой области публиковали только ещё первые свои работы, у нас уже летали спутники, снабжённые такими батареями. И было запущено их производство в НПО "Квант", с которым мы очень плотно сотрудничали. Затем они использовались на космической станции "Мир", которая имела 70 кв. метров солнечных батарей на гетероструктурах. И в этой конкретной области, к которой имел отношение ваш покорный слуга, мы шли впереди, и американцы повторяли наши результаты.
- Вы как-то говорили, что эти искусственные структуры, изготовленные из двух или более различных полупроводниковых веществ, где важная роль принадлежит переходному слою, то есть границе между веществами, сегодня вошли в быт и стали целой отраслью экономики…
- Да, едва ли можно вообразить нашу жизнь без телекоммуникационных систем, основанных на лазерах с двойной гетероструктурой, без гетероструктурных светодиодов и биполярных транзисторов, без малошумящих транзисторов с высокой подвижностью электронов, применяющихся в высокочастотных устройствах, в том числе в системах спутникового телевидения. Лазер с двойной гетероструктурой присутствует теперь фактически в каждом доме в проигрывателе компакт-дисков. Солнечные элементы с гетероструктурами широко используются как для космических, так и для земных программ.
Но в 1990-е годы, когда требовались на самом деле небольшие валютные ассигнования для перевода тех технологий на более современные рельсы, в соответствии с растущим уровнем их развития, этих денег не нашли, и в результате мы сегодня далеко отстаём. Низкоорбитальные отечественные спутники до сих пор используют менее эффективные кремниевые батареи. А для высокоорбитальных космических аппаратов, которые не могут обойтись без батарей на гетероструктурах, поскольку те имеют значительное более высокий кпд и не деградируют в условиях повышенной радиации, мы вынуждены их закупать за рубежом - ведь старое производство было закрыто, а на новое не нашли денег в 90-е годы. Сегодня, конечно, тратятся необходимые на это средства, - отметил академик, - но потеряно главное - время. Как и во многих других, мы в этой области потеряли очень важное - время развития космических технологий. А догонять всегда очень тяжело.
В целом я бы хотел сказать, что в моей жизни как научного работника огромную роль сыграл Мстислав Всеволодович Келдыш, который высоко оценил наши исследования по гетероструктурам на очень ранней стадии, активно им помогал.
Я с ним довольно много общался, начиная с 1971 года и потом на протяжении нескольких лет. Это был великий человек. Я лично считаю его уникальным президентом Академии наук, уникальным учёным и человеком, который обладал самым необходимым свойством для научного руководителя высокого ранга – это вовремя заметить и поддержать перспективные исследования. Мстислав Всеволодович, будучи выдающимся, мирового класса математиком, мог разобраться и в чужих областях, и вот это качество его как президента Академии наук играло огромную роль. Я думаю, что не зря в народе тогда говорили про "Три К" - Королёв, Курчатов, Келдыш. Эти три человека создали ядерно-ракетный щит нашей родины, а Королёв и Келдыш сделали очень много для мирных космических технологий.
- В чём вы сегодня видите феномен того взлёта, символом которого сегодня видится запуск в Советском Союзе первого человека в космос?
- Страна другая была, простите, страна другая. В то время перед нами ставили задачи, которые нужно было решать, а уже под эти задачи мы просили деньги. А сегодня стало всё наоборот - задача не решить проблему, а задача добыть деньги. И сегодня в нашей стране всё определяют деньги. А тогда и проблема, требующая решения, отходит на второй план.
- А как вы встретили новость о полёте Гагарина?
- Я ещё когда в институте учился, занимался полупроводниками. Потому и пошёл в физико-технический, в полупроводниковую лабораторию Дмитрия Николаевича Наследова. Мы занимались созданием первых советских транзисторов с p-n-переходами. И Юрий Александрович Дунаев ещё тогда предлагал мне перейти в его лабораторию, но я отказался, потому что считал полупроводники своим родным делом, Поэтому в институте у нас эти работы велись, и о том, что спутник полетит в 1957 году, я знал месяца за два.
К полёту Юрия Гагарина наш Физико-технический институт имени Иоффе, где я проработал практически всю жизнь, также имел отношение. У нас была лаборатория Юрия Александровича Дунаева, и она внесла большой вклад в эту область – прежде всего газодинамика высоких скоростей и высокотемпературное покрытие для спускаемого аппарата – в частности, для космического корабля Юрия Гагарина. И Юрий Александрович Дунаев как раз после полёта Гагарина получил Ленинскую премию, тогда закрытую. А группа сотрудников института, которую я хорошо знал, к которым имел вполне определённое отношение, были награждены орденами.
- Как вы считаете, сегодня у нас есть шанс догнать конкурентов в области космических исследований? Или всё как в том анекдоте: "Мы думали, вы отстали надолго, а вы, оказывается, отстали навсегда…"?
- Я лично всегда считал и считаю, что никогда мы не отстанем навсегда, пока у нас есть люди и кадры, способные развивать различные направления. Такие, например, что готовили полёт Гагарина. И вот если мы сохраним профессиональный уровень, в том числе и в академии наук, и будем готовить необходимые кадры, то ничего не потеряно. При соответствующей поддержке, в том числе и государственной, перспективных работ мы сможем не только догнать, но и выйти вперёд.
"Полёт Гагарина был следствием культа знаний в СССР"
Интервью Директора Научно-исследовательского института системных исследований РАН академика Владимира Бетелина
- То время характеризовалось тем, что тогда царил культ знаний, всеобъемлющий культ знаний. Вот космос и есть один из важнейших впечатляющих примеров этого культа. Это сложнейшие задачи и научного, и инженерного уровня. И они были решены успешно.
Тогдашние научные и технические достижения, я убеждён, объясняются наличием отработанной системы добычи знаний. Нас учили решать сложные задачи. И это умение было престижно в обществе, в государстве. Все служили тому культу знаний, и эти качества ценили на высшем государственном уровне. А это, в свою очередь, давало материальные блага, награды. Иначе говоря, работала целая система добычи новых знаний и поощрения за это.
Кроме того, большую роль сыграла и стройная система междисциплинарного образования, помогавшего решать и узкопрофессиональные задачи. Многодисциплинарное образование – тоже очень важно. Очень часто задача требует не узкоспециального, а максимально широкого подхода. И именно такое образование, дававшееся в тогдашней школе, а затем вузе, позволяло сконцентрироваться на решении задач, которые как раз требуют многодисциплинарных знаний и навыков.
- К тому же это была одна лестница, последовательная система…
- Да, именно так! Была отработана система. Самое главное в этой системе, то, - что она существовала в одной связке с академической наукой, промышленностью и практической инженерией. Очень важны два обстоятельства. Это, во-первых, то, что в этой части и промышленность, и наука, и образование были выстроены в единой связке. И, во-вторых, важно и то, что всё было настроено на практический результат. В частности, в космонавтике: полетело – не полетело, какой вес на орбиту подняли, что запланировано на следующем этапе. Даже перепроизводство инженеров приводило к тому, что люди с инженерным образованием, с пониманием сути дела приходили в чиновничество, а это давало и там положительный эффект для нормальной организации управленческого процесса.
И всё это давало значимый оптимистический посыл. Было ощущение, что страна творит большие дела – и мы соучастники, сопричастники этих великих дел. И это ощущение меня до сих пор не покидает.
- А сегодня? Что можно сказать о нынешней российской космонавтике?
- Космонавтика сегодня – одна из наиболее сохранившихся отраслей, которая держит свою долю на мировом рынке. И там по-прежнему имеется школа, которая в состоянии решать нестандартные задачи. Вот недавно президент Медведев говорил, что инженеров мало. Но в космической отрасли они сохранились.
Более того, космонавтика сегодня является тем направлением, развитие которого невозможно без масштабного применения стратегических информационных технологий. Я в академии являюсь председателем совета по стратегическим компьютерным технологиям. Все понимают полную невозможность движения вперёд в создании космической техники без того, чтобы использовать это вот предсказательное моделирование.
- А что это такое, как реально выглядит?
- Например, виртуальное моделирование на супер-ЭВМ позволяет значительно сократить время и затраты на разработку новой космической техники. Возьмём двигатель. Когда создавался "Буран", то много двигателей были сожжены в процессе создания. Это очень дорого. Сегодня уже вообще невозможно такое сделать. Что взамен? А ничего, кроме одного: провести вот такое виртуальное моделирование, испытания, затем выбрать что-то одно и уже с ним работать. Таким образом достигаются две цели: резко снижаются сроки и стоимость разработки.
И всё же для возвращения на лидирующие позиции в освоении космоса необходимо пусть на новом уровне, но восстанавливать единую, последовательную, многодисциплинарную систему общего среднего и высшего образования. Я совершенно согласен, что необдуманные реформы в образовательной области подрубают инженерное образование. - И президент, по сути, своими словами о недостатках инженерных кадров призывает: "Пора возвращаться". Надо возвращаться к многоэтажной образовательной системе, без которой никакая модернизация невозможна.
"Дальний космос надо изучать ради жизни на Земле"
Интервью академика РАН Андрея Кокошина
- Андрей Афанасьевич, поведайте – с Вашей точки зрения выпускника МГТУ имени Баумана, учёного и политика, в прошлом занимавшего посты первого заместителя министра обороны России, секретаря Совета обороны, секретаря Совета безопасности РФ, - каковы на самом деле наши сегодняшние позиции в космосе? Как Вы оцениваете российские перспективы в этой области?
- У наших позиций есть сильные стороны, но есть и те, где хотелось бы, чтобы они были значительно сильнее.
Одна из самых крупных проблем – это недостаточное "долгожительство" на орбите наших спутников различного назначения. Это давняя и многокомпонентная проблема.
Остро стоит проблема с электронной компонентной базой для космических аппаратов. Впрочем, это проблема и для многих других изделий нашей промышленности. Правда, в последнее время здесь в нашей стране появился ряд важных научно-технических заделов, которые могли бы поправить положение.
Есть немало проблем с техническим переоснащением значительной части нашей ракетно-космической промышленности.
Существует также сложная, многоплановая проблема зависимости от зарубежных технологий, компонентов. В ряде случаев мы не можем обойтись без сотрудничества с высокотехнологичными зарубежными фирмами: оно повышает качество нашей техники. Но масштабы, глубина такого сотрудничества должны быть строго выверены в каждом конкретном случае – как с точки зрения интересов нашей национальной конкурентоспособности, так и национальной безопасности. И это сотрудничество должно строиться только на равноправной, взаимовыгодной основе.
Россия сегодня играет видную роль в исследовании и освоении космоса. В продолжение традиций, заложенных полётом Гагарина, Россия сохраняет и наращивает опыт пилотируемых полётов. Важное место занимает наша страна в международном сотрудничестве по пилотируемой космонавтике, являясь ведущим участником крупнейшего международного космического проекта – международной пилотируемой станции. Отечественные корабли "Союз" и "Прогресс" сегодня - единственное средство полётов космонавтов на станцию и обеспечения их безопасного возвращения на землю.
Россия может и должна расширить свое присутствие на различных рынках космических услуг – таких, как дистанционное зондирование Земли, связь, метеорология, оставаясь лидером в предоставлении услуг по запуску космических аппаратов. Но для этого потребуются очень значительные усилия, в том числе на государственном уровне.
Россия должна оставаться великой космической державой, способной на новые выдающиеся достижения, достойные подвига Юрия Алексеевича Гагарина.
- А какие технологические и научные перспективы обещает нам космонавтика?
- Важнейшую роль космическая техника занимает в решении различных народнохозяйственных задач: метеорологии, исследовании природных ресурсов, картографии, телекоммуникаций и телевещания. Все эти направления использования космической техники прочно вошли в хозяйственную жизнь страны, стали первостепенной потребностью каждого гражданина России. Важна и диффузия различных технологий, создаваемых для космических аппаратов в различные средства и системы, которые широко применяются на Земле.
- Напрашивается вопрос как к человеку, курировавшему создание многих новейших систем вооружений, технологий военного и гражданского назначения: какое значение имеет деятельность в космосе для обеспечения нашей национальной безопасности?
- Космические технологии и эффективная деятельность в космосе имеют огромное значение для обеспечения национальной безопасности. Без космических систем спутниковой разведки, связи, целеуказания, навигации, предупреждения о ракетном нападении, средств ракетно-космической обороны невозможно обеспечить современный облик Вооружённых Сил страны, их высокую боеспособность и эффективность.
При этом Россия последовательно борется за предотвращение вывода в космос ударных вооружений, за предотвращение гонки вооружений в космическом пространстве. Околоземное космическое пространство уже значительно милитаризовано. Значительная часть космических группировок ведущих стран состоит из спутников военного назначении – разведки, связи, системы предупреждения о ракетном нападении и так далее. Но ударные средства, средства поражения до сих пор в космосе не размещаются, хотя вопрос об этом неоднократно поднимался в разных странах еще с конца 1950-х годов, причём чаще всего инициатором здесь были США. Россией совместно с КНР разработан и продвигается проект Договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов.
- Это, так сказать, космонавтика "приземная", практическая, та, что незаметно стала для нас частью среды обитания. А нужен ли нам дальний космос, исследования Солнца, планет и если да, то для чего?
- Участие в исследовании дальнего космоса необходимо прежде всего с точки зрения получения новых фундаментальных, базовых знаний по физике, химии, по космогонии, по истории зарождения жизни на Земле и её эволюции. Эти знания в свою очередь создают основу для разработки перспективных технологий, которые будут иметь принципиально важное значение для будущего нашей страны.
Многие учёные и специалисты отмечают, что одна из крупнейших фундаментальных научных проблем, решение которой может привести к новой научной и технической революции, – это проблема тёмной материи, тёмной энергии, чёрных дыр. Это же относится и к исследованию гравитационных волн.
Огромное значение имеют исследования влияния активности Солнца на климат Земли, на биосферу. От уровня этих исследований, глубины проникновения в тайны мироздания может напрямую зависеть здоровье, жизнь и благосостояние сотен и сотен миллионов людей. Среди приоритетов, требующих масштабных космических исследований, учёных многих стран, включая нашу науку, – исследование происхождения и эволюции Солнечной системы, её планет, естественных спутников планет. Эти исследования тоже могут иметь большое прикладное значение.
Исследования дальнего космоса нам необходимы и для определения угроз, касающихся возможного падения на Землю крупных астероидов, метеоритов - ведь это может привести к тотальной катастрофе. Исследования последних 10-12 лет убедительно показали, что эта угроза – значительно большая, чем представлялось в прошлом.
"Нужен новый взлет"
Интервью академика РАН Николая Лавёрова
- В апреле 1961 года на космическую высоту взлетел не только Юрий Гагарин. Туда поднялась вся российская наука. И Гагарин был также символом этого взлёта.
- Каковы ваши личные впечатления от тех дней?
- Как раз то время для меня было очень важным периодом. Я закончил уже институт и работал в атомной промышленности.
Когда полетел первый наш спутник, мы с коллегами-геологами были в экспедиции в Южном Казахстане. Мы там открыли наши первые месторождения, все радовались исключительно. И тут пришло сообщение о первом запуске космического аппарата. Это было потрясающее событие! И тогда впервые прозвучало: а ведь скоро, ребята, полетит человек! Уже чувствовали, что вот-вот, близко что-то такое…
- Чувствовали или были в курсе?
- Геологи, особенно работающие в такой высокоинтеллектуальной отрасли как атомная, были достаточно подготовлены для того, чтобы представлять себе, что должно происходить. То есть мы, конечно, были не в курсе, но догадывались, потому что космос и атом были тогда области сугубо параллельные. Понятно было, что у "соседей" созданы средства, которые могут быть и средствами доставки того оружия, на создание которого мы работали. Фактически понятно стало, что это будущие носители для нашего оружия. Поэтому для нас, молодых атомщиков, это событие было важным сразу с двух позиций. Как только стартовала ракета с Гагариным, у нас появилась глубокая уверенность в том, что теперь мы все находимся на совершенно новом уровне развития атомной науки и техники. Мы понимали, что наступает, по сути дела, совершенно новая эра! У меня было чувство гордости за Родину. Это я совершенно искренне говорю. Настолько это было всё радостно, что трудно описать. Это праздник был действительно! День, который был праздником самоутверждения страны, добившейся выдающихся результатов! Это была череда прорывов - сначала в атомной отрасли, в различных технологиях, затем вот в космосе! Вот такое общее чувство.
- А Вы Гагарина лично знали?
- Когда Гагарина встречали, я был на Красной площади. Всё было в цветах и все были с цветами. Фотографировали. И мы шли в рядах молодых ядерщиков, и это было чувство потрясающей гордости. Сын у меня сидел на плечах, я шёл в третьем-четвёртом ряду от трибуны.
Впоследствии я знал почти всех первых космонавтов лично. И с Юрием Гагариным приходилось встречаться - в Кремле, на праздниках и так далее.
- А с космосом как были связаны?
- Далее, когда после 1960 годов я был переведён в министерство, то там вёл работы, связанные с космическими исследованиями. Мы делали первые космологические карты, был создан специальный отдел в моём управлении. Так что космосом я тогда не просто интересовался, а вообще старался выжать из него всё, что можно! Этой деятельностью я занимаюсь и по сей день. И не только в рамках России, но и сотрудничая с Соединёнными Штатами, с НАСА.
Так что я имею возможности сравнивать то, что делается у нас, с тем, что делается сейчас в Соединённых Штатах, в других странах, в Китае, который совершил большой прорыв. И в этом сравнении наши сегодняшние позиции в космосе никак не могут удовлетворять. Я считаю, что мы во многих направлениях сейчас существенно отстаём, и это очень печально. Казалось, что мы никогда не отстанем, но 90-е годы, конечно, были убийственными в этом плане.
Структура нашего участия в космических исследованиях меня никак не устраивает ещё и как специалиста. Я был во многих комиссиях, которые занимались продвижением и дистанционного зондирования, и решением научных проблем разного плана. Мы, конечно, имеем ещё носители, мы их предоставляем, зарабатываем на этом. Но в этот период решалась крупнейшая задача в области геологии - это тектоника, наука о земле, о том, насколько быстро, как, в каких направлениях перемещаются литосферные плиты. Это очень важно, потому что непосредственно выводит нас на сейсмику, на причины и энергию землетрясений. И вот когда не мы, пионеры освоения космоса, а американцы начали использовать свою GPS для решения задач чисто геологического плана и использования результатов во многих областях – от фундаментальной науки до дел строительных, - это, естественно, у меня вызывает сейчас неудовлетворённость.
Впрочем, я не хочу об этом подробно говорить. Ответ короткий - да, можно было, конечно, сделать нам в космосе значительно больше, потому что и силы были, и всё было…
Александр Цыганов
Комментарии